Что говорить, а эта гребанная школа чертовски не нравилась Акире — то ли потому, что тут были какие-то куклы и кукловоды, то ли потому, что ему попался какой-то пидорас в качестве кукловода. «Да ещё пришлось устанавливать с ним связь. Тч! Отвратительно,» — морщась, думал Харуо, идя в свою комнату. — «Ну, ничего, сейчас прилягу, высплюсь, и все будет в порядке. Надеюсь, что за ночь этого мудака кто-нибудь укокошит. Наутро все такие: «Что делать?! Бедный Акира-кун остался без своего кукловода! Наверное, ему сейчас тяжело». Наверное, после этого мне позволят свалить из этого дурдома… Да и каким упоротым нужно быть, чтобы придумать эту систему… что-то там… куклы и кукловоды какие-то… Нет, ребята реально что-то курили. Идиоты какие-то».

Подойдя к двери комнаты, он открыл её. Увиденное, мягко говоря, не понравилось Акире. Сначала ему показалось, что ему что-то вкололи эти «долл факторивцы». Потом, осознав, что все это взаправду и лыбящаяся рожа Кирито — не глюк, парень захотел поинтересоваться у своего кукловода, какого черта он, блядь, тут делает. Однако, заметив, что в комнате не одна, а аж две кровати, до куклы дошло. «Эти уебаны ещё хотят, чтобы я спал в одной комнате с этим гомосексуалистом?» — думал Харуо, чувствуя, что через секунду взорвется от негодования. — «Ну охуеть теперь».

Лицо парня исказила гримаса отвращения. Стараясь не смотреть на блядское лицо своего кукловода, он прошел к кровати, которая, очевидно, должна принадлежать ему, ибо Катаяма уже стоял рядом с какой-то. Подумать только, его поселили в одной комнате с этим идиотом! Смириться с этим просто невозможно, однако, что он может сделать? Написать письмо директору? Да его читать даже никто не будет! Ничего не попишешь: придется смириться. «Этот ублюдок вполне мог уже заразить чем-нибудь эту кровать. Бр-р. Надо быть поосторожнее. А вдруг у него лишай?» — думал Акира. Он с подозрением посмотрел на кукловода. «Или у него вши? Глисты так точно есть… Черт, надо будет ежедневно проводить дезинфекцию помещения. Завтра схожу ко врачу, чтобы провериться». Парень бросил свои вещи рядом с кроватью и, сняв обувь, улегся на свою постель. Он прикрыл глаза, стараясь отвлечься от всего того, что произошло за последние сутки, но его не покидали навязчивые мысли.

— Так, в общем, — начал Харуо, открыв глаза. «Не злиться, только не злиться». — Не знаю, как сказать, чтобы ты понял — ибо я не знаю Вашего, гомосекского языка, — но я постараюсь доходчиво объяснить. Ты ни в коем случае не прикасаешься ко всему, что принадлежит мне. Лучше тебе, к слову, заглянуть в медпункт, чтобы провериться на наличие вшей и лишая — не хочу таким заразиться от тебя. Ты ни в коем случае не лыбишься в моем присутствии, ибо ты не представляешь, как это бесит. Думаю, все это будет достаточно просто выполнять, скажи? Все понял? — «Или я на лбу ему напишу.»

Даже несмотря на то, что Акира лежал с открытыми глазами и не смотрел на своего кукловода, перед его глазами мелькала противная пидорская рожа. Что за херня происходит, он не знал, но предположил, что все это связано с тем, что он сегодня переутомился. Вот и мелькает этот ужас перед глазами. Закрыв глаза, Харуо попытался забыть о том, что произошло сегодня, но голос Кирито — этот ублюдочный голос — уже звучал в голове у парня. Он ужасно бесил куклу, но тот пытался не терять самообладания. Как советовал какой-то блядский психолог, которого он посещал года два назад — после общения с Акирой этого психотерапевта нашли дома с веревкой на шее, но не суть, — он представил белую воду. Говорят, что белый цвет и вода успокаивают, а, если совместить все это, то получится действенное средство против раздражения. И правда, потихоньку он успокаивался. Однако когда до его ушей все-таки доходил голос Катаямы, злость возвращалась на свое законное место. «Да я так с ума скоро сойду, черт возьми!» — думал Харуо.

— И-и-и-ы-ы, один день тебя знаю, а ты уже так бесишь, — тихо пробурчал Акира. Замечание о том, что кукле «не привыкать к небольшим комнатам», он пропустил мимо ушей — мало ли, может, Кирито сам с собой разговаривает и обращается вовсе не к Харуо. Кто знает, может, у этого гомика шизофрения? Когда кукловод заржал, как конь, парень буквально вспыхнул от ярости. «Умри, умри, умри, умри», — проносилось в его мыслях. Смерти он желал не кому-нибудь, а этому белобрысому удоту, который по какой-то непонятной причине ещё не был повержен молнией, а ведь он того заслуживал… — Конечно, тебя не интересуют мои вещи. Они же мужские. Если бы это были какие-нибудь лосьончики или крема, то тогда стоило бы опасаться, а так ты просто можешь заразить их, больной гомосексуалист.

И какого черта эта мразь продолжала улыбаться? Почему Акира не мог просто взять и вырезать ему челюсть? Да, тогда бы этому подонку было не смеха и улыбок! Он уже начал представлять, как проводит этот процесс: хватает нож, подбегает к Кирито, проводил надрез от уголков губ до ушей, начинает осторожно… Стоп, когда это он стал таким садистом? Нет, Харуо не такой уж и жестокий человек, не подобает ему думать о таком. Кукловод, возможно, развлекает себя такими мыслями, а парень просто не мог опускаться до его уровня. «Да и вообще, я же испачкаюсь», — ужаснулся в мыслях он. Перспектива быть заляпанным кровью Катаямы уж точно не радовала куклу.

К слову, неплохая идея спрятать вещи. Или хотя бы их разложить. Но, лежа на постели, Акира понял, что ему как-то не охота вставать и вообще ходить по помещению, по которому разгуливал этот пидор. «Заражусь ещё гомосексуальностью, чтоб его». Ему не слишком-то хотелось заниматься этим в ближайшие сутки, поэтому, решив отложить столь важное дело в долгий ящик — Харуо все равно не видел никакого смысла в том, чтобы разбирать вещи; проще их хранить в чемодане, а оттуда доставать, — парень продолжил лежать на кровати. Она была весьма удобной, и это было, пожалуй, единственной вещью, которая радовала его в этом месте.

— Не желаю даже думать о своем будущем с ТОБОЙ, — отчеканил Акира, выражая явное недовольство тем, что Кирито вообще заикнулся о том, что у них, возможно, общее будущее. «Да ты сдохнешь быстрее, чем мы поучаствуем хоть в одном бою», — без тени сомнений думал темноволосый. Ну а что? Такие подонки ведь действительно долго не живут. — Сражайся сам. Меня в это дело не впутывай. И вообще, чего прикопался ко мне? Делать нечего, что ли? Отвянь от меня. Иди другим мозги трахай, меня в покое оставь.

Отредактировано Haruo Akira (2013-08-30 17:01:30)

Половину того, что говорил этот ублюдок, который по какому-то странному стечению обстоятельств был здесь, Харуо благополучно пропускал мимо ушей, дабы избавить себя от лишних стрессов. Терять нервные клетки из-за какого-то белобрысого придурка — это не дело! По этой самой причине парень додумался до гениальной вещи: игнорировать его. Да-да, он собирался это сделать. Насколько знал сам Акира, игнорирование — это святое средство против всего на этом свете. Ну, конечно, был лучше способ: уничтожить все и вся. Однако игнорирование — это то, что нужно в данной ситуации. Кукла, обрадовавшись своей гениальности, прикрыла глаза и попыталась заснуть — да, прямо в одежде и без принятия душа. Конечно, о последнем упущении темноволосый ещё какое-то время думал, ибо ему в действительности крайне не нравилось то, что он такой грязный лежит сейчас на грязной постели… От этих мыслей он даже поморщился. «Надо будет ещё навести порядок в комнате и как следует разобрать вещи, упорядочить их», — думал он, слыша, как белобрысый что-то вякает своим слащавым гомосекским голоском.

— Бла-бла-бла… Акира-кун… — трындел Кирито, которого Харуо практически не слушал и радовался жизни, — бла-бла-бла… вместе со мной… я… втаптывает тебя в грязь. — Услышав последнюю фразу, парень аж подскочил на своей кровати и устремил полный ненависти взгляд на своего кукловода.

— Чего?! Вообще охуел, что ли?! — заорал Акира, встав на свою постель. Он, собственно, и не слышал всей речи Катаямы, да ему даже было известно об этом, но все же его как-то уж слишком задела фраза «я… втаптывает тебя в грязь». — Совсем борзой, что ли? Думаешь, отрастил такие волосищи и тебе все можно?! А вот хуй тебе! Ты вообще понимаешь, на кого батон крошишь?!

Он спрыгнул с кровати и, схватив первый попавшийся предмет — а это оказалась лампа, — замахнулся, чтобы ударить своим крутым оружием ненавистного кукловода, однако осекся: лампа свалилась ему на ногу из-за того, что вилка была слишком прочно приделана к розетке, и её было невозможно оторвать. Завопив от боли, Харуо свалился на пол и принялся перекатываться с бока на бок. Плакать он не станет — давно уже вырос; но вот стонать от боли — вполне.

— Это все из-за тебя, ублюдок! Ты на меня порчу наслал, да?! У-у-у-х… — морщась от боли, ныл парень и, посмотрев на свою окровавленную ногу с парой осколков в ней, грубо выругался. — Чего лежишь, как раджа? Помоги мне! Твою ма-а-а-ать…

Стремно, конечно, в такой ситуации полагаться на Кирито, к которому Харуо испытывал, мягко говоря, неприязнь, но ничего поделать нельзя было — он единственный, кто находится рядом. И неприятно, что именно он видит парня в таком состоянии. Кукла уже готова была простить этому идиоту то, что он родился на этом свете, но только при условии, что тот позаботится о «боевом ранении» Акиры. «Че-е-ерт, ну как же больно!». Признаться, это был первый раз в жизни, когда ему приходилось испытывать такую боль, ибо до этого дальше пореза пальца никогда не заходило. Впрочем, он был готов поспорить, что удар по яйцам был бы куда больнее, чем какой-то порезо-ушиб ноги.

Отредактировано Haruo Akira (2013-09-13 22:32:43)